Неточные совпадения
Адриатические волны,
О Брента! нет, увижу вас
И, вдохновенья снова полный,
Услышу ваш волшебный глас!
Он свят для внуков Аполлона;
По гордой лире Альбиона
Он мне знаком, он мне родной.
Ночей Италии златой
Я негой наслажусь на воле
С венецианкою младой,
То говорливой, то
немой,
Плывя в таинственной гондоле;
С ней обретут уста мои
Язык Петрарки и любви.
Удивительный город, в котором достопримечательности отличаются нелепостью; или, может, этот большой колокол без
языка — гиероглиф, выражающий эту огромную
немую страну, которую заселяет племя, назвавшее себя славянами, как будто удивляясь, что имеет слово человеческое».
Устенька отлично понимала этот
немой язык и волновалась за каждую неловкость Галактиона: он гремел чайною ложечкой, не умел намазать масла на хлеб, решительно не знал, что делать с сандвичами.
Нюрочка отлично понимала этот
немой язык, но только отрицательно покачала головой.
В минуту прощанья я отвел ее в сторону, чтоб сказать ей что-то ужасно важное; но
язык мой как-то вдруг
онемел и завяз.
Но нет,
язык мой
немеет передавать Вам и возмущать Вашу чистую душу рассказами о непотребствах людей.
В смятенье, в бешенстве
немомОна зубами скрежетала
И брату хладным
языкомУкор невнятный лепетала…
Ах, Андрей, Андрей, прекрасно это солнце, это небо, все, все вокруг нас прекрасно, а ты грустишь; но если бы в это мгновение ты держал в своей руке руку любимой женщины, если б эта рука и вся эта женщина были твои, если бы ты даже глядел ее глазами, чувствовал не своим, одиноким, а ее чувством, — не грусть, Андрей, не тревогу возбуждала бы в тебе природа, и не стал бы ты замечать ее красоты; она бы сама радовалась и пела, она бы вторила твоему гимну, потому что ты в нее, в
немую, вложил бы тогда
язык!
— Господа! предлагаю тост за нашего дорогого, многолюбимого отъезжающего! — прерывает на этом месте мучительные мечты помпадура голос того самого Берендеева, который в этих мечтах играл такую незавидную роль, — вашество! позвольте мне, как хозяину дома, которому вы сделали честь… одним словом, удовольствие… или, лучше сказать, удовольствие и честь… Вашество!
язык мой
немеет! Но позвольте… от полноты души… в этом доме… Господа! поднимем наши бокалы! Урра!
("Я?! я сержусь?!"хотелось ему воскликнуть, но
язык его
онемел.)
С полминуты, не имея силы тронуться ни одним членом, смотрел я молча на этого ужасного гостя, в груди моей не было голоса,
язык мой
онемел.
Есть минуты блаженства, в которые
язык наш
немеет от избытка сердечной радости.
Войдешь в него, когда он росой окроплен и весь горит на солнце… как риза, как парчовый, — даже сердце замирает, до того красиво! В третьем году цветочных семян выписали почти на сто рублей, — ни у кого в городе таких цветов нет, какие у нас. У меня есть книги о садоводстве, немецкому
языку учусь. Вот и работаем, молча, как монахини, как
немые. Ничего не говорим, а знаем, что думаем. Я — пою что-нибудь. Перестану, Вася, кричит: «Пой!» И вижу где-нибудь далеко — лицо ее доброе, ласковое…
И с первого же дня тюрьмы люди и жизнь превратились для него в непостижимо ужасный мир призраков и механических кукол. Почти обезумев от ужаса, он старался представить, что люди имеют
язык и говорят, и не мог — казались
немыми; старался вспомнить их речь, смысл слов, которые они употребляют при сношениях, — и не мог. Рты раскрываются, что-то звучит, потом они расходятся, передвигая ноги, и нет ничего.
А через полтора часа тёща,
немая от счастья и усталости, снова привела его к постели жены, Наталья встретила его нестерпимо сияющим взглядом великомученицы и слабеньким, пьяным
языком сказала...
Все географические
немые карты в нашей школе составлены и изданы мной, между тем история и география составляют только богатство памяти, тогда как упражнять разум для будущего правильного мышления можно только над математикой и древними
языками».
(13) Таковы, например, письмо А. Мейера, при посылке исторических надписей российским государям (кн. I, ст. XXX); критика на эти надписи (кн. II, ст. XV); письмо при посылке сочинения «О системе мира» (кн. II, ст. XXII); письмо, при котором присланы вопросы Фонвизина (кн. III, ст. XVI); письмо, приложенное к «Повествованию мнимого глухого и
немого» (кн. IV, ст. X); письмо г. Икосова при посылке его оды (книга IV, ст. XI); письмо, содержащее критику на «Систему мира» (кн. IV, ст. XVI); письмо при посылке стихов г. Голенищева-Кутузова (кн. V, ст. VII); письмо Любослова о напечатании его «Начертания о российском
языке» (кн. VII, ст. XV); письмо о «Былях и небылицах», с приложением предисловия к «Истории Петра Великого» (кн. VII, ст. XIX); письмо при посылке стансов на учреждение Российской академии (кн. IX, ст. IV); письмо с приобщением оды «К бессмертию» (кн. X, ст. XIII); письмо А. Мейера в ответ на критику его исторических надписей (кн. X, ст. XIV); письмо при посылке стихов Ломоносова (кн. XI, ст. XIV); письмо А. Старынкевича, с приложением «Стихов к другу» (кн. XI, ст. XVI); письмо при посылке стихов Р — Д — Н (кн. XIV, ст. V).
Но эта маленькая ссора
Имела участь нежных ссор:
Меж них завелся очень скоро
Немой, но внятный разговор.
Язык любви,
язык чудесный,
Одной лишь юности известный,
Кому, кто раз хоть был любим,
Не стал ты
языком родным?
В минуту страстного волненья
Кому хоть раз ты не помог
Близ милых уст, у милых ног?
Кого под игом принужденья,
В толпе завистливой и злой,
Не спас ты, чудный и живой?
[Люди говорят разными
языками; один бывает разговорчив, а другой нет, один имеет громкий голос, а другой — слабый, — бывают даже и совсем
немые, но все-таки остается не подлежащею сомнению та истина, что человек имеет дар слова.
Николай остановился и молча взглянул на слугу, и в этом взгляде блеснуло что-то до того страшное, холодно-свирепое и отчаянное, что
язык Феногена Иваныча
онемел и ноги приросли к земле.
Услышь меня, Боже, в предсмертный мой час,
Прости моего господина!
Язык мой
немеет, и взор мой угас,
Но слово моё всё едино:
За грозного, Боже, царя я молюсь,
За нашу святую, великую Русь,
И твёрдо жду смерти желанной!»
Так умер Шибанов, стремянный.
«О князь, ты, который предать меня мог
За сладостный миг укоризны,
О князь, я молю, да простит тебе Бог
Измену твою пред отчизной!
Услышь меня, Боже, в предсмертный мой час,
Язык мой
немеет, и взор мой угас,
Но в сердце любовь и прощенье,
Помилуй мои прегрешенья!
Не
онеметь в сладкой истоме мистического переживания, но проповедовать и учить повелевает мужественная и суровая природа догмата: «шедше убо научите вся
языки» (Мф. 28: 19), повелел Своим апостолам Воскресший.
— Интересно врачу заставить говорить
немого от рождения, еще интереснее женщине слышать
язык страсти в устах, которые весь век боялись их произносить.
Ныне в полдень явится к вам латыш, высокого роста, белокурый, молодой и, для соглашения пользы вашего войска с любовию моею к чудесности, этот
язык и проводник будет
немой.
Каждая вещь в этой обстановке могла рассказать целую историю старинного дворянского рода Белоярцевых, и исследователь старины мог бы увлечься этим
немым языком бездушной обстановки.
Иннокентий Антипович уже раскрыл было рот, чтобы предупредить молодую девушку и посоветовать ей не выходить вечером из ее комнаты, но в эту минуту вошел Петр Иннокентьевич и бросил на своего друга такой взгляд, который сковал ему
язык. Иннокентий Антипович лишь долгим взглядом окинул Марью Петровну и вышел. В этом взгляде была
немая мольба, но молодая девушка не поняла его.
Могли ли они лгать на этом
немом языке глаз честных людей,
языке, который не знает лжи.
— Не прогневайся и ты, если кстати будешь
немой. Жаль только, что
язык твой еще надобен мне. Не видал ли ты Гритлиха?
Не наговорились они, Ильза на своем
языке,
немой на своем.
— Не прогневайся и ты, если кстати будешь
немой. Жаль только, что
язык твой еще надобен мне. Не видал ли Гритлиха?